Я впервые посмотрела фильм «Кислота» в октябре 2018 года, практически сразу после его премьеры на Кинотавре, где он получил приз за лучший дебют. Это был сеанс в самом маленьком зале киноцентра «Соловей». Во доковидные времена в кинотеатре не было ограничений на продажу мест, но зал все равно остался полупустым. Сейчас мне странно об этом вспоминать, ведь «Соловей» уже давно закрылся, а мое отношение к «Кислоте» сильно изменилось.

Три года назад я практически ничего не знала о современном российском кино. Саша Горчилин был для меня симпатичным мальчиком из драмы «Ученик» - наверное, единственного российского арт-фильма, который я тогда смотрела. Я не знаю, чего я ждала от его режиссерского дебюта. Честно сказать, я до сих пор не могу понять, что именно я от него получила.

Стоит сказать честно: после первого просмотра фильм мне понравился. Позже я пересматривала «Кислоту» еще много раз. Со временем я перестала воспринимать эту картину как кино в привычном понимании слова; она стала чем-то вроде забавного и нелепого сборника культурных впечатлений и воспоминаний. Примерно в это время я начала смотреть больше российского кино и ходить в московский театр «Гоголь-центр», и персонажи на экране перестали быть киноперсонажами – они стали просто Филиппом Авдеевым и Сашей Кузнецовым. Диалоги, задуманные драматургом Валерой Печейкиным как серьезные, вызывали у меня и моих подруг смех; мы перекидывались друг с другом фразами из фильма и воспроизводили монолог Саввы Савельева про расщепленного пионера в самых разных жизненных ситуациях. Наверное, у многих из нас есть хотя бы один такой фильм, неизбежно трансформировавшийся из разряда искусства в разряд личных историй и анекдотов. Однако сейчас, несколько лет спустя, я пытаюсь вернуться к началу, вспомнить свои ощущения от первого просмотра этой не очень складной и местами претенциозной драмы о жизни двух друзей в сердце модной Москвы. Я хочу понять: чем было для пятнадцатилетней меня это кино?

Кажется, я знаю ответ. Критики «Кислоту» хвалили, ругали, называли «манифестом целого поколения» и снова ругали. В сущности, это был достаточно нелепый фильм, полный громких заявлений и юношеского максимализма. Но именно в этих недостатках и заключалось если не очарование фильма, то по крайней мере его привлекательность. Все в этом фильме было для меня новым – и, наверное, не только для меня одной. Употребление наркотиков, спорные постельные сцены, селфхарм – эти темы казались чужими для российского кино. Внутри «Кислота» была пустым и во многом вторичным фильмом, а ее главная мысль укладывалась в цитату героя Саши Кузнецова о том, что нынешнему поколению нечего дать миру, кроме зарядки от айфона. Однако в 2018 году такая история ощущалась как начало чего-то большего.

Важным оказалось и заигрывание фильма с темой нетрадиционной ориентации главных героев – в кадре постоянно звучат разные намеки на однополые отношения или шутки в этот адрес. Это сейчас я понимаю, что такой способ изображения представителей квир-сообщества является не только не прогрессивным, но и репрессивным и вредным. Но тогда я была готова по крупицам собирать в фильмах и книгах упоминания подобных тем, пытаясь «наскрести» себе репрезентацию. Мне казалось, что «Кислота» делает первые шаги в сторону нового российского кино – дерзкого, смелого, бесшабашного. Кино, в котором отношения между потерянными для общества молодыми героями станут еще более болезненными и токсичными. Кино, в котором все будут трахаться со всеми, протестовать против системы и заниматься изящным саморазрушением. Ребята из «Гоголь-центра», регулярно раздевающиеся на театральной сцене и снимающие подобные «Кислоте» дебюты, казались мне настоящей подрывной силой и авангардом российского искусства.

«Надежда не сбылась» - емко заключает Александр Горчилин в одном из монологов спектакля «Машина Мюллер» - пожалуй, самого яркого и по-настоящему радикального театрального творения Кирилла Серебренникова. Наверное, так происходит всегда – протест изживает сам себя и консервируется; новое становится старым. Логичным продолжением «Кислоты» стал гоголь-центровский спектакль «Страх и отвращение в Москве» - вариация на легендарный постмодернистский роман Хантера Томпсона. Несмотря на обилие химических веществ, техно-музыки и мужчин на высоких каблуках, в этом трехчасовом действе нет ничего по-настоящему контркультурного. За три года из бывших создателей «Кислоты» как будто окончательно ушла глупость, но и молодость ушла вместе с ней. А нам осталось лишь несколько забавных цитат и зарядка от айфона.