На камерной сцене Городского театра уже второй месяц идут премьерные показы «Бесов» — переложенный на современный лад одноименный роман Достоевского. Спектакль — произведение искусства, которое стоит увидеть.

В небольшом фойе зрителей встречают засушенные цветки борщевика — того самого растения, о котором многих предостерегали родители в детстве. Невольно вспоминается, что прикосновение к нему может вызвать раздражение и ожоги, а следом проносится ассоциация: такое же маняще опасное прикосновение к «бесовскому» искусству поджидает оживленную публику за закрытыми дверьми зала.

На сцене царит упорядоченный хаос: повсюду борщевик, под потолком висят зеркала, расставлены аквариумы с водой, поломанные части стульев. Сцена словно поделена на разные места действия: в каждом углу квадратного пространства проживается своя история. Пустое же место в центре очень часто занимает статичный стол, который актеры приводят в движение по щелчку пальцев. Они на нем сидят, ползают, скачут, подползают под него, раскручиваются на нем, как на карусели, — одним словом, создают динамику, которая будто помогает почувствовать нарастающую бурю в умах героев. Аквариумы, полные воды, — словно чистые священные сосуды, которые человек волен наполнять, как свой внутренний мир. Здесь зеркала висят со всех сторон, словно отражение страждущих человеческих душ. Ведь в какую бы отдаленную часть сцены герой ни отошел, ему уже не скрыться от собственного отражения в одном из зеркал.

Поведать нам историю было доверено пятерым героям из романа. И благодаря невероятной работе автора костюмов при появлении актеров на сцене сразу же становится понятно, кто есть кто, даже без обращения за помощью к программке.

Николай Всеволодович Ставрогин (Виталий Сазонов) является проводником зрителей в первом акте, именно через его монологи история постепенно развивается. Он спокоен и немного отстранен, но стоит лишь вслушаться в его речи и всмотреться в его глаза — и за пеленой загадочности мы видим стремление найти веру, преисполнившись в своем безверии. Ставрогин обращается в зал, к зрителям, с громким заявлением, что мы ему абсолютно не нужны и сказать-то ему нам нечего. Но именно зрителям он исповедуется в содеянных грехах.

Петр Степанович Верховенский (Дмитрий Хасанов) извивается около Ставрогина и всех остальных. Он, словно коварный змей-искуситель, подползает, тихо подходит сзади и подкрадывается, шепчет на ухо свои сладострастные речи. Он убивает, заставляет подписывать бумагу с признанием. Он несет свое видение в этот мир. Рэп в исполнении Верховенского звучит будто вызов обществу. Музыкальные вставки идеально вписываются в рассказ, заставляя людей почувствовать: это дуновение чего-то нового, дерзкого и очень смелого.

Степан Трофимович Верховенский (Константин Плотников) в отличие от двух предыдущих не бунтарь и не человек-загадка, он предстает перед зрителями наивным добряком, который доживает свою жизнь в роли «приживалы». Он трепетно бережет свою коробочку с воспоминаниями о славе и признании, и, словно маленький ребенок, старается спрятать ее от чужих глаз, когда чувствует чье-то приближение.

Алексей Нилыч Кириллов (Кирилл Корякин) — словно снизошедшее с небес до людей божество. Пение его ангельским голосом, звучащее то на задворках происходящего, то в центре внимания, вызывает дрожь по телу и заставляет верить, что перед вами стоит не просто человек, а человек, будто застрявший между небесным и человеческим. Он находится один на один со своей идеей о познании жизни и смерти, а его воодушевление, для некоторых порой напоминающее безумие, намекает, что герой просто застрял среди обыденной людской суеты, ему здесь не место.

Иван Павлович Шатов (Михаил Титоренко) — самое человеческое создание из всех героев. Он одет в мешковатый свитер, на его голове копна беспорядочно уложенных волос, а в глазах — любовь, сострадание и доброта. Он ищет земного счастья и находит его в появившемся на свет ребенке. В его взгляде свет, на лице улыбка, а сам он излучает воодушевление. Наверное, именно такая простота и вызывает больше всего сострадания, потому что она больше всего знакома нам, обычным людям.

Актеры играют на бешеном надрыве и так правдоподобно, что иногда складывается ощущение, будто в них по-настоящему бесы вселились. Порой им даже не нужны слова, чтобы общаться со зрителем. Все решает потрясающая пластика, с помощью которой они танцуют и передвигаются по сцене.

Невероятна и игра света. Она выступает ясным лучом в моменте дуэли, на которой Ставрогин вопреки установленным обществом правилам позволяет себе создавать свои, посмев стрелять в воздух. Она играет бликами, словно мерцающее созвездие, на лице Шатова, познавшего счастье в только что родившейся новой душе. Она, как свет человеческой сути, моментами становится приглушеннее или краснее, сгущая краски и накаляя атмосферу.

Эта история начинается и заканчивается под сопровождение песни американской рок-группы The Doors — «The End», являющейся завершающей их дебютного альбома. Джим Моррисон, вокалист группы, сказал однажды, что каждый раз при прослушивании песня кажется ему другой. Именно это ощущение и могут почувствовать зрители: когда смотрят на стоящих перед ними в самом начале актеров и когда спустя три часа видят их же, но уже сидящих на стульях и цитирующих слова песни в самом конце.