Наша любовь ликвидирована

Спектакль Аллы Сигаловой «Щастье!», в основу которого вошли произведения Владимира Маяковского, создан по фолк-опере Юлия Кима и Владимира Дашкевича «Клоп». Эстетика ранней советской эпохи, зарождающегося НЭПа, отголоски радости от победы пролетариата и одновременно в месяцы тяжелейшего кризиса, голода, новых правил мира, размалывающего личность и личностное — в таком мире разворачивается история.

Спектакль охватывает только первую часть одноименной пьесы, а потому балансирует между сатирой на общество начала прошлого и нынешнего века и личной драмой. Общественное выражается настоящей трагедией на производстве: мадам Ренессанс (Лилия Волкова) оказывается на грани безработицы из-за закрытия ее парикмахерского салона «Красный Вежеталь», и теперь ей нужно срочно принять в салон кого-то, кто будет иметь профсоюзный билет, чтобы показать лояльность новой власти. Таковы безжалостные правила резолюции от чиновника-секретаря уважаемого товарища Лассальченко (Дмитрий Подадаев). В отчаянии мадам Ренессанс обращается к Олегу Баяну (Олег Отс) — хитрому дельцу, который не только примирился с новыми правилами жизни, но и научился на этом зарабатывать. И он-то приводит ее к идее не просто пригласить на производство кого-то с профбилетом, а породниться с классовым врагом, выдав за него дочь Эльзевиру (Глафира Лебедева).

И главным претендентом на эту роль оказывается Иван Присыпкин (Михаил Тройник) — образцовый партиец, рабочий, артист театра «Синяя блуза» и жених Зои Березкиной (Дарья Балабанова). У него глобальные мечты и большие планы на жизнь — он хочет свою квартиру с большим зеркальным шкафом и своей ванной и чтобы его любимая сняла скромный белый платочек и поменяла его на что-то помоднее. В погоне за этим Иван Присыпкин превращается в неблагонадежного элемента Пьера Скрипкина, расстается со скромной Зоей, стрижется по-новому, изучает фокстрот, все больше отрываясь от победившего пролетариата и самого себя, и женится на Эльзевире Ренессанс, которая обещает ему и шкаф, и ванную, и квартиру.

Его история — это неизбежное падение в пропасть целого пласта человеческих жизней, почти кафкианское превращение, пускай в спектакле и нет ни одного насекомого, свидетельство неизбежной деградации личности и общества в целом, отупленное разрухой, голодом и войнами. Через площадные танцы и бодрые речитативы проглядывается отчаяние и зияющая дыра моральной пустоты, которую, как ни закрывай яркими плакатами, все равно будет видно.

Личное же воплощает Зоя Березкина (Дарья Балабанова). С первого появления на сцене она выбивается из общего марша рабочей молодежи — в ее образе слишком много светлого, да и в строю она выглядит так, будто совершенно не рождена для маршей и громких речитативов. Именно она, пока весь город гремит и стучит, поет известнейшую по фильму «Пять вечеров» песню «Губы окаянные» — главную тему чистого и искреннего чувства, которое она сохраняет до самого конца. Зоя — та, на которой фарс разбивается и оборачивается для Пьера-Ивана тяжелой моральной драмой, осознанием потери человеческого облика и, в общем-то, его гибели как личности.

«Щастье!» — это смешно и страшно одновременно, это гротеск и эмоциональный взрыв. Невероятная хореография и режиссура Аллы Сигаловой создают настоящую феерию, шум и футуристичную какофонию звуков, исполненную, как по завету Маяковского — во весь голос. Как красная советская машина, катком проехавшаяся по двадцатому веку, сносит все на своем пути, так и спектакль сбивает с ног. Громоподобная энергия спектакля захватывает зал так, что ни один скептик не может остаться равнодушным — кажется, что спектакль сотрясает все здание театра. В процессе просмотра порой мне становилось слишком громко и ярко, слишком надрывно, хотелось «приглушить» происходящее. Но спектаклю это не нужно: чем громче мир в нем, тем оглушительней становится тишина, когда личное наконец-то прорывается сквозь общественное.

И тем страшнее лязг опускающегося на сцену железного занавеса, отделившего Ивана Присыпкина теперь с деньгами, квартирой и зеркальным шкафом от настоящего счастья, которое могло быть рядом с ним.