Поэзия это признание,
А проза, конечно, донос.
Качается сетка созвездий,
Она говорит ему –«Не вижу ни смысла, ни чести
От этой любви никому».
Леха Никонов

Спектакль в одной комнате делает зрителя соучастником, невольным свидетелем, словно подслушанный разговор соседей с нижней полки плацкарта, пока ты спишь на верхней между станциями Москва – Архангельск. Невольным – вот ключевое слово. В комнате для свиданий, а вроде и не в комнате, а в обрывках воспоминаний Аня (Полина Диндиенко) печатает текст. Фоном проигрывается аудиозапись, тоже еще один подслушанный разговор. Митя (Александр Худяков) читает книгу, и герои будто сосуществуют в одной плоскости, но раздельно, как незримое присутствие, пристальный взгляд из темноты.

О подслушанных разговорах: комната становится закрытой, пока герои постановки коммуницируют между собой и зрителем, все сильнее давит проекция ощущения запертости. Оно и неудивительно, ведь эта комната – тюремная гостиница, где Митя и Аня проводят свое отведенное свидание, поскольку Митя отбывает срок, и в той же колонии-поселении отбывает срок Анин отец. Общение героев ведется через камеры и проекторы, через слова и строчки. Все разговоры – о несвободе. От традиций и рамок, о буквальной несвободе – тюремном заключении, и обо всем, что больше отнятой воли. Не зря Митя произносит слова: «Отнимая волю – отнимают волю». Несмотря на незамысловатые декорации обычной комнаты, похожей на любую коммунальную квартиру, этот разговор двух людей вызывает именно то ощущение жуткой тоски, несвободы, неопределенности, когда даже мысль о будущем становится размытой и разбросанной клочками бумаги. Наверное, в новых буднях нашего времени еще тяжелее дается к восприятию существование в рамках спектакля, ведь будущее и воля действительно заперты.

Это не проблема отцов и детей, не проблема любого молодого человека, живущего здесь, а история поколений и ответа на одни и те же вопросы, которого в целом и не отыскать, потому что каждому требуется свой, индивидуальный ответ.

В первую очередь, это о диалоге. Аня и Митя, даже порой не желая друг друга слушать, все равно с интересом начинают новые темы и их развивают, делясь чем-то важным и сокровенным. Возможно даже тем, что нельзя сказать близкому другу, но этот диалог нельзя завершить сброшенным вызовом, потому что выйти – некуда. Случился бы такой разговор вне условий, в которых они оказываются? Может, случился бы. А может, никогда бы Аня не рассказала, за что сидит ее отец и как это на ней отразилось. Этот разговор для всех и одновременно нет, у зрителя тоже нет воли, чтобы прервать этот диалог, выйти из комнаты прочь, не дослушивая размышления Мити и Ани. Но что-то в этом опыте найдется близким для любого, будь то слова, песни или истории. Даже если знакомым покажется лишь эпизод «Игры престолов», который смотрит Аня – это все равно становится общим разговором и общей мыслью, оставшейся навсегда в стенах этой комнаты.