Хоррор по Андрееву

В одной из своих статей Александр Блок так отозвался о своем современнике: «Кажется, ярче всех до сих пор трепет нашего рокового времени выразил тот же Леонид Андреев». Целый век прошел, а интерес к творчеству Андреева не утихает, а, кажется, только распаляется. Наверное потому что что сейчас, что сто лет назад, время все еще роковое и трепетное. Недавно в Учебном театре МХАТ оглушительный успех имел спектакль «Дни нашей жизни» по одноименной пьесе режиссера Арсения Мещерякова. Теперь этот спектакль, очень сильно напоминающий эпизод страшного мультика, показывают на сцене московского театра «Практика».

Сначала кажется, что это просто стилизация такая — под идиллическую Москву купеческую. Пастельные тона, теплый свет. На сцену выходит Ольга Николаевна (Маргарита Якимова) со своим возлюбленным — студентом Николаем Глуховцевым (Никита Языков). Внешний вид героев под стать атмосфере. На девушке розовое платье, коса с двумя бантами в цвет, выбеленное лицо с яркими пятнами малиновых румян. В общем, внешность вполне себе кукольная, как из мультфильма времен Советского Союза, и сама Ольга маленькая и хрупкая, как кукла. Еще меньше она кажется на фоне Николая, которого так и хочется назвать Иван, настолько он выглядит, как молодец из сказки: высокий, сильный, в простой рубахе и волосами пшеничного цвета. И его лицо тоже выбеленное, как у фарфоровой куклы. Градус абсурда начинает расти, когда герои начинают разговаривать. Оля разговаривает жеманно, капризно растягивая слоги, совсем как в популярном сейчас меме. Николай басит, аки Шаляпин, но тоже нараспев. Немного поговорив о том, как хороша Москва, герои решают присоединиться к пьянке своих друзей.

И тут начинается фантасмагория. Остальные актеры буквально вваливаются на сцену с бешенными криками, от которых волей-неволей вздрагиваешь. Свет на сцене резко меняется на ядовито-зеленый, и теперь мы совсем в не доброй сказке. Кто-то будто бы ставит время на скорость х2, и становится уж совсем некомфортно. Герои трясутся, будто бы в припадке, говорят на соответствующем ускорении, носятся по сцене, падают, встают, обсуждают какой-то бред. В какой-то момент это становится невыносимо, хочется крикнуть так же громко, как и актеры, чтобы все это закончилось.
И оттого тишина бьет так же оглушающе, как и крики, когда она наконец воцаряется. Сцена темная-темная, лишь холодный свет подчеркивает бледность Ольги. Ярмарочная кукла из сказки оказывается противопоставлена своей матери Евдокии Антоновне (София Петрова). Раскрывается ужасная правда об Ольге — она содержанка, и ее «делами» управляет не кто иной, как ее собственная мать. Действие начинает тянуться, все движения и диалоги происходят в слоу-моушен. Все пытается оттянуть неизбежное — признание возлюбленному, встречу с новым клиентом, трагическую развязку. Особенно жутко это замедление выглядит на контрасте с первой частью. Совсем как в песне: «Быстры, как волны, дни нашей жизни, что час, то короче к могиле наш путь». Радость жизни пролетела слишком быстро, а горькие моменты длятся до бесконечности.

Конец сюжета отличается от того, что в пьесе, но менее «андреевским» спектакль от этого не становится. В достаточно бытовой истории все чувства выкручиваются до максимума, превращая реализм в импрессионизм с элементами хоррора. Режиссер играет с эмоциями зрителя: когда на сцене все вроде бы хорошо, ты испытываешь отторжение, а когда на сцене все плохо — наоборот, включаешься в действие и настолько влюбляешься в стиль всего происходящего, что, парадоксально, не хочется, чтобы действие заканчивалось. Спектакль, несмотря на свои игры с временем, длится всего 80 минут, но когда выходишь на оживленную Большую Садовую из уютного Большого Козихинского переулка, увиденная лубочная фантасмагория не отпускает еще долго.