В марте 22-го мы уехали в Турцию – куда были открыты направления, туда мы и летели. Турции мы пробыли месяц, за это время узнали, что в Белграде собираются наши друзья, и мы поняли, что нам стоит ехать туда в том числе и потому, что хотелось бы быть ближе к Европе: мой муж мастер по историческим доспехам, и основная его клиентура находится там. Мы переехали в Белград, хотя Сербия не была страной нашего первого выбора; мы понимали, что здесь своя специфика по сравнению со странами СНГ, и не ошиблись.

Первые полгода были ужасными: самые первые месяцы «привыкания». И к эмиграции, и к тому, что кончился прежний мир. Принятие своего переезда у меня произошло в момент мобилизации. До этого я очень тосковала по Москве, надеялась приехать в родной дом хотя бы на месяц, а как только объявили мобилизацию – как отрезало. Я поняла, что моя семья останется здесь, хорошо, что мы успели уехать, и как здорово, что у меня есть балкончик, где можно цветы посадить. Я другими глазами взглянула на Белград и на все, что меня окружает. До этого мне было трудно принять эмиграцию, хотя я с первых месяцев начала преподавать, репетировать, поддерживала других людей морально. Но внутри было горе, а теперь пришла стадия принятия. Это не значит, что все завершилось, что кризис окончательно пройден, но для меня главным фактором принятия является то, что здесь я могу продолжать делать то, что делала в Москве – сочинять и выступать.

Нравится ли мне Сербия? У меня довольно сложное отношение к ней, но оно скорее позитивное. Мне очень нравится сербская добросердечность и вежливость. Это сразу бросается в глаза и в уши, даже когда просто выходишь на лестничную клетку. Здесь принято здороваться с соседями, с продавцами , улыбаться друг другу. Предлагать помощь, уступать очередь. Невозможно себе представить серба, который попытается пролезть без очереди! Здесь ты усваиваешь высокий стандарт повседневного общения.

Все это искреннее. Все время смолл-токи соседей друг с другом. Люди, даже дети в лифте, здороваются, глядя в глаза, не прячутся, не смущаются, открытые очень. Здесь чувствуешь себя по-настоящему в безопасности. Это общество с сильными горизонтальными связями, и именно горизонтальные связи дают ощущение безопасности: доверие к соседям, к прохожим, ко всем. И снижение конфликтности, ведь конфликты возникают большей частью, когда видишь в другом противника, а не друга.

Я думаю, отчасти развитию Сербии препятствует консервативный менталитет. С одной стороны, он сдерживает возвращение если не былого величия, то былого успеха. С другой стороны, есть определенная прелесть в их «полако», что переводится как «помедленнее, спокойнее, потихонечку» – и это «полако» определяет поведение людей здесь.

Сербский язык в целом очень близок к церковнославянскому и интуитивно во многом понятен. Кругом кириллица, а не только латиница, и это очень тоже адаптирует к существующей реальности. Идёшь по улице, видишь вывеску «Хлеб». Классно же. Как будто приехал в какой-то российский город, можно себя обмануть немного.

Для меня большая трата ресурса – заниматься изучением чужого языка. Я живу русским языком, я на нем пишу, я на нем мыслю, мне очень трудно переключаться на другой язык, английский у меня тоже слабый. Я общаюсь только в русской среде, а она здесь огромная и на девяносто процентов состоит из людей наших взглядов, и это очень комфортно. Все хорошие ребята, со всеми интересно. Все молодые, предприимчивые, активные, творческие. Здесь люди создают работу: детские сады на русском языке, мастерские, студии, лаборатории – люди используют кризис, чтобы выйти на новый творческий виток. Я понимаю, что мне очень повезло, что я попала именно в Сербию, потому что здесь можно создать что-то новое, ориентируясь на русскоязычную аудиторию.

«Мастерская мюзикла» – это пространство, в котором мы будем создавать и концерты, и мюзикловые постановки. Я надеюсь, когда-нибудь мы создадим также школу мюзикла, где мы сможем повышать квалификацию людей, которые хотели бы научиться петь в мюзикле. Идея школы мюзикла для взрослых родилась у меня еще в Москве, и мы планировали ее реализацию совместно с My Magical Musical и Дашей Фонтаной. Спустя год мы осмелели и дошли до идеи создания музыкального театра. Для реализации проекта я обратилась к Соне Стрейзанд – это режиссер и продюсер многих известных питерских мюзиклов. Соня живет в Америке и во Франции, и иногда приезжает в Белград, чтобы нам помогать. Даша Фонтана живет в Италии. Я живу здесь, как и Саша Орехов. Он танцор, хореограф, режиссер, выступал на Бродвее и работал в питерской администрации по культурной части, хорошо знает историю мюзикла.

Мы объявляли кастинг, и несмотря на то, что мы искали тех, кто живет в Сербии, большинство заявок нам пришло из России. Люди еще не понимают, как трудно теперь ездить туда-сюда, но все же правильно делают, что пишут нам, потому что было бы здорово привозить наших артистов, и мы думаем над этой перспективой. Однако костяк труппы должен жить в Сербии. Нам удалось привлечь, например, Женю Лукину, которая принимала участие в мюзикле «Sunset Boulevard» в Армении, Мишу Глекеля – тоже замечательный мюзикловый артист. Сейчас наша команда насчитывает примерно восемь человек, и есть еще люди, которых мы рассматриваем для будущих проектов.

Признаться, я очень давно мечтала о своем театре мюзикла. Но в Москве это была почти нереализуемая мечта, а эмиграция превратила мечту в проект. Работы предстоит очень много, но мы полны воодушевления.

Здесь огромная русскоязычная аудитория, большой интерес к русской культуре со стороны сербов, а старшее поколение немного понимает по-русски. Еще один плюс, что здесь популярен жанр мюзикла, сюда привозят европейские и американские мюзиклы и ставят свои, но русского мюзикла здесь нет вообще. На Западе русского мюзикла вообще никогда не было. Это экзотический продукт, и мы будем первыми, кто привезет в Европу русский мюзикл.

Нам интересен именно русскоязычный мюзикл. Но он необязательно должен быть Made in Russia. Мы патриоты русского языка, русской культуры. Мы патриоты лучшего, что есть в нашем менталитете. В этом смысле приведу в пример «Норд-Ост». Этот мюзикл – квинтэссенция здоровой русской идеи, это та сторона нашего характера, которую надо и развивать, и демонстрировать. А в какой стране создан мюзикл – не очень важно. Мы можем написать его здесь. Он уже не будет российским, но будет русскоязычным. Будет ли он русским по духу? Да, он будет русским, потому что мы люди русской культуры, это наш взгляд на мир, и мы его транслируем на русском языке.

Время покажет, насколько русский мюзикл конкурентоспособен и можно ли говорить о каком-то специфическом русском мюзикле, или нужно говорить просто о хорошем, качественном мюзикле, неважно, американском, французском, немецком, русском. Я склоняюсь, скорее, к последнему. Понятно, что у любого произведения искусства может быть какая-то национальная специфика, будь то книга или фильм, но это не лишает его возможности быть популярным для зрителей другой культуры. Мы смотрим иностранные фильмы, слушаем иностранную музыку и в большинстве случаев это нам интересно. Я надеюсь, что тот отпечаток, который накладывает русская культура на русский мюзикл, будет интересен в том числе иностранцам, а не только нашим соотечественникам, которые живут в Сербии и в окрестных странах. Если рассуждать про нашу национальную специфику, то, конечно, взгляд американца на русскую классику будет отличен от видения представителя, носителя нашей родной культуры. Мы поделимся своим взглядом на нее.

На ближайшем концерте мы исполним в том числе и арии из мюзиклов по русской классике. Я думаю, это станет интересным опытом для для широкого европейского зрителя.

Сейчас мы с Соней Стрейзанд пишем новый мюзикл с рабочим названием "Тайная комната" по мотивам легенды о Синей Бороде, но он имеет гораздо более глубокие коннотации и подтекст, чем просто страшная сказка. Он одноактный и не потребует больших ресурсов. Я надеюсь, мы поставим ее в Сербии в следующем сезоне, и это будет очень сильная постановка.

Когда основная работа по "Тайной комнате" будет закончена, планирую вернуться к "Атлантиде". У меня в перспективе мюзикл о декабристах: очень хочу к нему вернуться и плотно им заняться. И еще много какие мюзиклы намечены, хватило бы жизни на все. Я соскучилась по сцене и надеюсь выступать во всех этих проектах.

У меня есть идеи для шоу не только по материалам мюзиклов. Я люблю мюзикл как жанр, но, на мой взгляд, мюзикл можно сделать практически из любого музыкального песенного материала. Например, спектакль «Поезд ушел, или Ретро на чемоданах» я создала из своих собственных песен, в жанре Jukebox. Очень хочу поставить его заново здесь. Это будет трудно, потому что он очень индивидуальный. В этом спектакле на сцене со мной работают музыканты, которые одновременно являются актерами. Всякий раз, чтобы сценарий был оптимальным, я меняла его под этих людей, под их психотипы, характеры. И всякий раз он становился лучше и лучше. К сожалению, сейчас этих людей со мной нет, они остались в России, и мне нужно здесь заново собрать другую команду для этого спектакля. Ротация музыкантов большая, люди приезжают в Сербию, уезжают из Сербии, людям нужна стабильная работа, и трудно найти людей, которые могут работать стабильно и качественно под проекты, которые не всегда приносят деньги.

Несмотря на это у меня уже получилось собрать здесь свой музыкальный коллектив для концертных выступлений, и даже выпустила дабл-сингл "22" – нашу рефлексию о катастрофе.

Мы также выпустили клип «Ловец снов» на песню 2021 года, которая, как оказалось, предвосхитила настроение прошлого и нынешнего годов.

Планов громадье, и я ими живу, это придает мне сил. В той ситуации, в которой мы оказались, не быть человеком-зажигалкой – значит просто пойти на дно, склеить ласты. Я очень рада, что я такой человек, который не опускает рук, и вокруг меня такие люди, которые сбивают в масло любое молоко, чтобы не утонуть. Меня окружают энергичные творческие люди, поэтому легко найти какие-то коллаборации, начать что-то творить. Мне очень повезло и с Дашей Фонтаной, и с Соней Стрейзанд, и со всеми ребятами, которые сейчас помогают мне в Белграде. Я считаю, что мы взялись за грандиозное дело и надо его достойно делать.

Мне интересно работать с музыкально-текстовыми смыслами. Это то, от чего у меня горят глаза и что мне хочется делать всегда, в любом состоянии. Видимо, это и есть мое призвание: создавать смыслы через слово, музыку, сцену.

Для меня важно работать с песенным материалом так, чтобы каждая песня превращалась в историю. В контексте мюзикла, например, ария имеет определенный смысл, а если ее вырвать из контекста и поменять какие-то акценты, смысл может радикально измениться. И рождается другая история. Может быть, стоит когда-нибудь организовать отдельный концерт, где при помощи актерского мастерства и эмоциональных акцентов мы будем придавать известным ариям противоположное значение.

Мир всё меньше походит на реальность и всё больше кажется театральной постановкой не бытового жанра, так что наше путешествие в Сербию завершилось философским вопросом.

— Частью какой фентези-вселенной стал последний ваш год?

Мой муж сказал, что ему этот год больше всего напоминает толкиеновскую легенду про первых людей, которые пришли из-за синих гор, гонимые ужасом, о котором они не помнят. Они не помнят, что это, но понимают, что надо бежать от этого как можно дальше. А я поняла, что мой последний год – это падение Нуменора. Моргот сожрал души моих сограждан, и я бегу, унося плод Белого Древа. Я повторяю путь одной из героинь моего мюзикла «Атлантида», который был написан как раз по мотивам истории Нуменора. Моя задача принести плод священного Древа моей родины на другую землю, посадить и вырастить его там.