По локти в крови

Знаете, есть такая расхожая фраза «Каждый мужчина обязан построить дом, вырастить сына и посадить дерево». И вот примерно в момент рождения этого девиза эпохи мезозоя появился ее аналог в мире культуры: каждый театр рано или поздно должен поставить «Гамлета». Арт-платформа в Новом Манеже совместно с театром «Кашемир» закрыли для себя гештальт в мире драматургии. Но этот «Гамлет» разительно отличается от всего, что уже видел московский зритель. Это птица, раскормленная до такой степени, что у нее уже почти отбился навык летать. Разбираемся, как в одном спектакле удалось связать шекспировскую классику, кино в жанре нуар и реалии XXI века.

Шахматы на смерть

Дания этого Гамлета — страна черно-белых фигур, обреченных на несчастье. Декорации этого мира — не эпоха рыцарей и замков, а строгий брутализм высоких небоскребов и офисный дресс-код. И люди, живущие в таких реалиях, на первый взгляд, им полностью соответствуют: такие же холодные, как зеркало в переговорной, фактически живые механизмы. Шестеренки в голове крутятся, а чувств нет. Конечно, все это только оболочка, мимикрия хамелеона под окружающий мир. Единственный, кто сразу не хочет под него подстраиваться — Гамлет (Дмитрий Бикбаев).

— Гамлет сам по себе не существует. Есть талантливые люди, которые могут услышать его, понять и почувствовать его зов. Ради чего мы живем? В этом гений Шекспира. Верное определение акцентов бытия. Наш Гамлет честный, — поделился Дмитрий Бикбаев.

Его Гамлет — ходячая бомба, которая застряла в секунде от взрыва. Он существует на изломе. Его состояние предыстерики заряжено энергетикой такой силы, что она уничтожает все вокруг себя. Гамлет и сам это отлично понимает: бремя тайны смерти отца настолько давит на плечи, что он рвет сердце девушке, которая его искренне любит. Офелия (Анастасия Теплинская) — такая же жертва чужих злодеяний, как и он сам. Этот порочный круг можно разрушить только смертью его участников. Поле выжжено злостью, как пестицидами, и ничего там уже не вырастет.

Новое — это просто хорошо забытое старое

Режиссер Гульнара Галавинская совместно с командой из сценографиста Полины Добровольской и видеографа Александра Плахина создают мозаику из архитектуры брутализма и кино нуар. Первое легко считывается по декорациям спектакля.

— Изначально мое призвание — это архитектура. После работы в бюро я поняла, что мне удобнее всего видеть принципы архитектуры в процессе создания эскизов. Мне всегда нравился лаконичный брутализм. Так появились два уровня, на которых герои могут распределяться в мизансценах, — рассказала Полина Добровольская.

В свою очередь нуар заметен в характерных для жанра контрастных тенях на стене и переходах через дуло пистолета в стиле Джеймса Бонда. Учитывая, что один из героев — буквально тень отца Гамлета, такая визуальная трактовка повествования представляет удачное обыгрывание пьесы, которую ставили на мировых подмостках уже не одну сотню раз.

Очерчивая законы этого киножанра, мы находим еще больше схожестей в сюжете спектакля. Неоднозначный герой сталкивается с моральной дилеммой — жить дальше как ни в чем не бывало или отомстить за убитого отца. Чем Гамлет не герой американских фильмов эпохи 40-ых и 50-ых? Образ Femme Fatale с подчеркнутой сексуальностью прослеживается как в современной Офелии, так и в «Гильде» Видорфа с Ритой Хейворт. Диалоги больше похожи на перестрелки. Сюжет накален до предела. И чем не образец нуара? От сравнений с кинематографом еще труднее удержаться, когда зритель осознает кольцевую композицию спектакля. Со смерти все начинается, и ей же все заканчивается. Это сольный номер старухи с косой. Ее исключительный бенефис.

Разумеется, нельзя называть этот спектакль чистым нуаром. Да, вдохновение культовой стилистикой очевидно, но, определяя жанр постановки, стоит склоняться к трагикомедии. Пока Гамлет говорит с матерью, артист, изображающий мертвого отца, никак не может сбежать со сцены. Волнующиеся Полоний и Клавдий распивают на пару коньяк, пока решают судьбу мятежного от мести Гамлета, ошибочно списывая это чувство за любовь. При этом элементы комедии не рушат общее напряжение постановки, скорее, делают людей этого мира больше похожими на зрителя. Нельзя же все время, говорят окружающие, ходить с мрачным лицом — этим уже занимается Гамлет.

Меняя маски и роли

Всегда интересно наблюдать за режиссером, который выходит на сцену в качестве артиста. После многих лет работы в театре на позиции режиссера Дмитрий Бикбаев вернулся на сцену.

— Сказать честно — было страшно. Причем красный диплом актерского факультета ГИТИСа не спасал от ужаса осознания того, насколько большая на мне ответственность и давление. Я выхожу на сцену, чтобы говорить, воплощать актуальные смыслы в бессмертных текстах Шекспира за счет своего личного опыта. Опыта своей души. Самонадеянно, наверное, но это именно так, — поделился Дмитрий Бикбаев.

Несмотря на то что в этом спектакле он не занимает уже привычную позицию режиссера, видеть его команду из прошлых постановок — приятная деталь для тех, кто давно следит за его театральными работами. Тут хочется процитировать всегда актуальное грибоедовское «знакомые все лица» в редком позитивном ключе. Гертруда в исполнении Лики Рулла, которую зритель Арт-платформы уже знает по спектаклю «Я люблю тебя, папа», заслуженная звезда многих постановок Бикбаева Максим Дахненко в роли Клавдия и Анастасия Теплинская из постановки «На стриме» — эта команда собрана и сделана. Химия между ними очевидна: выработана предыдущими спектаклями, налажена часами совместной работы над этим.

Видеть знакомые лица, конечно, здорово, но еще лучше выделить интересные новые. Александр Загоскин в роли Полония — сердце и душа этого «Гамлета». Живой на сцене до неприличия, он сразу становится симпатичным зрителю. Поэтому и смерть его воспринимается особенно тяжело: для героев это точка невозврата, после которой пути назад уже нет. Финальная дуэль Гамлета и Лаэрта (Михаил Шилов), по сути, схватка между жертвами долга. И еще одно подтверждение тому, что дорога мести не приводит никуда, кроме поражения.