Комедия неловких положений

На самом ли деле так важно быть серьезным спустя 130 лет после первой постановки знаменитой комедии Оскара Уайльда? Этим вопросом искренне (пристегнитесь, вариаций перевода слова “earnest” будет много в этом тексте) задается альтер-эго режиссера Сергея Панькова — Эрнест.

Эскиз спектакля «Как важно быть серьезным» был представлен еще на фестивале «Школа. Студия. Мастерская» и с тех пор претерпел многочисленные изменения, начиная с костюмов и видеоарта и заканчивая отсутствием живой свиньи на сцене. Что осталось, так это хаос, текст оригинальной пьесы и увлеченность игрой с собой и зрителем.

Самая важная личность в постановке — режиссер. Он же — дирижер, деспот и гений процесса. Все как у Феллини в его «Репетиции оркестра», эхом звучащей из динамиков. Сам процесс не может существовать без конфликтов и недоразумений, так рождается псевдодокументальность происходящего. Ревностное следование хаосу процесса и порождает театр, превращая его в импровизированную структуру в результате.

Господин режиссер Сергей вместе с помрежем Лерой Васильковой уже на месте, а значит, пора готовиться к репетиции. Проблемы начинаются уже на этапе отбора артистов: кто-то уехал на гастроли в Китай или Казахстан, кто-то просто отказался, ну а кто-то, как всегда, просто опаздывает. На главную роль Джона-Эрнеста вообще приходится брать «монтировщика» Левана Цискадзе, который на самом деле оказывается самым подходящим и ответственным из всех занятых в постановке актеров.

Драма закулисья переплетается с любовным четырехугольником оригинала пьесы, но иногда время замирает, и лакей Лейн (Сергей Интяков) напоминает нам о том, что мы в театральном фарсе, зачитывая отрывки из эссе чешского драматурга Карела Чапека. Нельзя сказать, что эти монологи уравнивают и без того сложное настроение спектакля; порой они утяжеляют восприятие, и юмор теряется в собственной потерянности «добросовестной режиссуры». В те же моменты, когда сценой управляет очарование текста Оскара Уайльда, волшебство владения вниманием зрителя возвращается, и времени уже не замечаешь. Затем зрителя опять возвращают в пошлую реальность, вставляя музыкальные номера под Бузову или мемные звуки с песнями. Единственное честное и действительно нужное использование таких вставок — выход главной примадонны постановки, леди Брэкнелл (Мария Поликарпова), под «Арлекино» Аллы Пугачевой.

Если вся эта живая конструкция держится на личности господина режиссера, то у псевдоспектакля дела плохи: Сергей к концу монтипайтоновского абсурда полностью растворяется в эгоистичности своего внутреннего Эрнеста, а персонажи-актеры начинают жить своей жизнью. Быть может, ему хотелось бы, чтобы его духом завладел сам господин Уайльд, но в итоге Панькова и процесс сожрали его же демоны. Хорошо это или плохо? С одной стороны, хорошо, так как мы смогли пробраться под кожу театра, а с другой стороны, он не стал нам более понятен. Да, загадка вроде бы пропала, но вопросов не стало меньше. Да и потом, куда делась свинья… Форма победила абсурд, а лучше бы наоборот. Важно быть искренним, а не серьезным, и мне кажется, что Эрнест Паньков был более искренним в своем эскизе, чем в спектакле.