«Амадей» значит «поцелованный Богом»

В музыкальной школе больше всего я любила играть произведения Моцарта: в них была легкость, веселье и какая-то хитрая замысловатость при общей простоте аккордов. Мне казалось, что в его музыке был воздух, которым можно было дышать, пока играешь или слушаешь. И, как оказалось, так думаю не только я, но и сам композитор в спектакле Ивана Титова «Моцарт». Это история о девяти днях из жизни великого композитора, которые проливают свет на то, почему судьба мальчика, способного играть с закрытыми глазами, сложилась отнюдь не так, как ему пророчила австрийская знать и как хотел его отец. Он не стал придворным композитором, всю жизнь отказывался писать в угоду «длинным ушам» — власти, не одолел Антонио Сальери (Павел Сошнин) в музыкальной дуэли, а спустя короткий взлет его оперы стремительно теряли популярность в театрах. Его никто не травил — во всяком случае, ядом. Вольфганг Амадей Моцарт (Дмитрий Подадаев) умер в безвестности и безденежье от лихорадки, спровоцированной тяжелым физическим и душевным состоянием.

В спектакле Иван Титов идет по уже знакомому пути — несмотря на точные даты в начале каждого дня, кажется, что все, что происходило с Моцартом, могло быть и в двадцать первом веке, а не только в конце восемнадцатого. Конфликт отцов и детей, как известно, вневременный: как отец композитора Леопольд Моцарт (Вячеслав Тимербулатов) душил несбывшимися амбициями ребенка в Зальцбурге, так и сейчас мы найдем тому сотни примеров в Москве. Как Моцарт всю жизнь нес тяжкий груз боли и обиды из детства, так он есть и в нас самих. И поэтому спектакль позволяет не только посмотреть на интерпретацию жизни великого композитора, но и заглянуть внутрь себя.

Сначала на сцене появляется маленький Амадей (Лев Дмитриев). Их вместе с сестрой Наннерль (Алексия Бондаренко) отец учит музыке и возит по разным городам, показывая как диковинку. Они вызывают восторг у публики, но больше всего самим детям хочется гулять и веселиться, а не проводить часы за репетициями и потешать публику. Поэтому стоило Моцарту вырасти и навсегда покинуть родительский дом, рассорившись с отцом, как наступило время свершений и хулиганского счастья. В этом ему помогал маленький Моцарт, оставшийся у него в голове. Он непосредственен и лишен страха, оттого и более мудр, чем взрослый. В ребенке-Вольфганге еще не проявились комплексы, не поселились обиды, с которыми он боролся большую часть жизни, и потому его молодость напоминала веселое приключение с пари, музыкальными дуэлями и влюбленностями, приправленное забавными комментариями его внутреннего ребенка.

Но время шло, общество стало критичным к работам Моцарта. Они все меньше принимались в театрах, а те, которые ставились, он требовал убрать сам. Оттого с годами нереализованность, подпитываемая нуждой в деньгах и нелюбимой работой преподавателем музыки, только усиливалась. Моцарт все глубже погружался в пучину боли и все чаще оказывался во власти собственных демонов. Разлад с супругой на фоне ее болезни и его измен, неумолкающий осуждающий голос отца в его голове, неожиданная смерть Леопольда Моцарта — все это подкосило композитора. Так перед нами появился зрелый Моцарт, и до самого последнего мгновения на сцену не выходил ребенок. В нем зародилось и понимание по отношению к отцу — разговор с повзрослевшей Наннерль (Дарья Юдичева) открыл Моцарту глаза на то, как трепетно отец любил его и как винил себя за ошибки, которые допустил в воспитании детей. Но победить своих демонов и отпустить всю боль, которую он прятал под маской весельчака и балагура, при жизни Моцарт не смог. Считается, что в первые дни после смерти душа усопшего еще находится среди живых людей и только на девятый день предстает перед Господом. Мы не знаем, куда направилась душа композитора, но он точно получил свое долгожданное освобождение — прощение не только Леопольда Моцарта, но и самого себя.

По-настоящему громко Моцарт заиграл лишь после смерти — и в спектакле вплоть до самых поклонов не было его музыки. От композитора зрители узнают, что его талант был оценен по достоинству только в двадцатом веке. Спустя годы его последователи открыли масштаб таланта Моцарта. Благодаря исследователям-музыковедам Моцарт стал «нашим всем», опередившим эпоху, о чем он и сказал залу. Пожалуй, только это вызвало сомнение — верил ли человек, переживший тяжелый творческий кризис, одинокий, забытый современниками, что в будущем он снова будет услышан? Задумывался ли он об этом вообще хоть раз? Но Вольфганг Амадей Моцарт жил музыкой, а музыка жила в нем. Он не смог отказаться от нее даже во имя материального благополучия, и спектакль мастерски показал это.