папа

Что делать, когда в твоей голове папа – успешный человек с сильными плечами, за которыми можно спрятаться, если страшно, но при этом в действительности он превратился в беспомощное, как ребенок, существо? Как быть, если с тобой разговаривает не папа, а его болезнь, деменция?

Флориан Зеллер – французский драматург, написавший три известные на весь мир пьесы: «Мама», «Сын» и «Папа». Это три истории, в каждой – семья, которая сталкивается с серьезной проблемой одного из родственников (согласно названию пьесы). Это или безумие матери от одиночества, или попытки суицида у сына, или деменция отца – и именно последняя стала самой известной. В 2020 году был поставлен фильм с Энтони Хопкинсом в главной роли, и чаще всего история, написанная Зеллером, известна людям именно из-за фильма.

В России есть две самые известные постановки этой пьесы, обе в Москве: в «Современнике» с Сергеем Шакуровым в главной роли, а также антрепризный спектакль с Сергеем Маковецким. Не менее талантлива постановка петербургского режиссера Олега Сологубова в Удмуртском театре, которая была показана в рамках фестиваля LOFT в Театре на Васильевском.

Декорации погружают совсем не в квартиру Андрэ (Юрий Малашин), как это происходит в фильме и других спектаклях, – мы оказываемся на детской площадке. В центре – карусель, по бокам стоят качели и даже есть шведская стенка, но пространство условно: то ли это воспоминание из далекого прошлого, где обе дочери маленькие и одна из них не погибла в аварии, то ли квартира (и карусель вдруг становится обеденным столом), то ли бред или параллельные реальности – дочь в Париже или все-таки в Лондоне? А ее мужа зовут Пьер или как-нибудь иначе? Карусель переносит некогда такого сильного папу из сюжета в сюжет, будто каждый ее круг забирает память и рассудок.

Пьеса оголяет страх многих: Анна (Екатерина Логинова) пытается напомнить отцу какие-то детали, помочь ему вспомнить события из своей жизни, но видит, как его память ускользает. Отец отказывается принимать болезнь, объясняя, что нет необходимости в помощи сиделки, все это только лишняя тревога дочери. И отрицание папы создает чувство вины – и сложно сказать, что здесь страшнее: сама болезнь и стремительное угасание личности или давление, попытка доказать отсутствие проблем в короткие минуты, когда память возвращается.

Как все-таки помочь близкому человеку и одновременно сохранить собственную жизнь? Как не раствориться в болезни папы, не испытывая при этом стыд за то, что «бросила» его? Сначала трудно даже произносить слово «пансионат» – муж намекает словами «специальное место», «специальное учреждение». Но когда личность, память отца только разрушается, становится ясно одно: так больше нельзя.

Постановка Удмуртского театра отличается от московских: отец не пытается поиграть на нервах, как у Маковецкого, и не грубит, как у Шакурова. Отец, сыгранный Юрием Малашиным, – не взрослый, а сразу ребенок, от начала и до конца он остается одинаково (и безоговорочно) больным. Дочь здесь гораздо мягче, чем у Толстогановой в «Современнике», при этом ее роль в постановке Сологубова явно центральная. Ей снится сон, где она душит отца собственными руками, но не от злости и ненависти, а, скорее, от отчаяния. Режиссер не делает отца демоном, не превращает отношения в абьюз, на втором плане оказывается и обида Анны на сравнение ее с сестрой, которая погибла в аварии (Элиза – любимая дочь, Анна – нет). Прошлое отступает, остается только маленький папа, большой ребенок.

В спектакле делается попытка сломать четвертую стену при помощи съемки – на мой взгляд, не самая удачная. Не совсем понятно, как выбраны снятые планы, так как они были то крупными, то далекими, мешали минимализму сцены, который и без всякой съемки сокращает дистанцию между зрителем и актером. В конце спектакля папа – ребенок в самом буквальном смысле. Это ребенок, плачущий, зовущий маму, здесь не скрыто что-нибудь еще, нет необходимости в съемке. Получился честный разговор, адресованный всем, у кого есть родители, и это не дает возможности остаться равнодушным.