Сериал «Пропавшая» — это три безумно красивых, интригующих, продуманных, великолепно написанных, сыгранных и снятых серии. Но есть проблема: серий в сезоне четыре. И, если бы их было три — или восемь, как, судя по всему, задумывалось изначально, я бы рекомендовала сериал к просмотру без каких-либо оговорок. Первые три серии «Пропавшей» — это ювелирно точное переплетение детектива, психологического триллера и мистики, за которым безумно интересно следить. Партия разыгрывается, как по нотам: вот явно мистическая зацепка — а вот совершенно рациональное ее объяснение. Вот большой секрет, который беспокоит нас с первых кадров, — а вот тысяча маленьких, которые будут всплывать то там, то здесь, отвлекая на себя внимание и все сильнее увлекая за собой в глубину сюжета

Сюжет — или, скорее, все же фабула — на первый взгляд совершенно проста: перед нами детектив о девочке, которая пропала на десять лет, а теперь вернулась. Задача перед следователем стоит совершенно простая: понять, где она эти десять лет провела и что с ней там было, учитывая, что она ничего не помнит. Тот самый большой секрет, заявленный в аннотации. Вот только в аннотации не заявлены ни проблемы со здоровьем самого следователя, ни личная заинтересованность в расследовании бедовой журналистки, ни проблемы в семье пропавшей девочки… Главный вопрос, который интересовал лично меня на протяжении просмотра первых трех серий: кто и зачем установил в детской комнате полную круговую шумоизоляцию?

Увы, ни на один вопрос — кроме того, почему у Лены Гарбер и её отца нет совпадения по ДНК, — нам не дадут ответа. Как будто создатели сериала слишком увлеклись, не уследили за временем — или бюджетом, — и на четвертой серии у них закончилось и то, и другое, и пришлось срочно изобретать способ достойно закончить оборванный на полуслове сезон. Топорное объяснение главной тайны, в которое не верится ни секунды, не открытый даже, а распахнутый настежь финал, который вроде бы и пытается показаться клиффхэнгером, но на деле является не более чем беспомощным многоточием на середине фразы. А главное (и самое печальное) — ничем не объяснимая спешка, из-за которой следователя в исполнении Максима Стоянова пришлось переозвучивать поверх уже снятого материала — с другим текстом. И это заметно невооруженным взглядом. К огромному моему сожалению. И вот после трех, повторюсь, совершенно безукоризненных серий, посвященных тайне исчезновения главной героини, зритель вынужден задаваться совсем другим вопросом: что заставило создателей так спешно отсечь существенную и наверняка отлично написанную часть сюжета серий так на пять и сшить из уже снятых обрывков что-то вроде финальной четвертой?

Очень надеюсь, что на вопросы, заданные в первом сезоне, мы сможем получить ответы во втором. Пока же, увы, смотреть «Пропавшую» несколько преждевременно.