Я самый счастливый, если это больно

Птички, попадая в клетку, смеются тоже, но от бессилия и злобы (с)

Прежде чем говорить о спектакле, наверное, стоит еще раз (а может, кого-то впервые) познакомить вас с Театром.doc. Который если не один такой в своем роде, то уж точно находится в андеграунде в самом лучшем смысле этого слова. Парадоксально, но это театр не актеров, не игры, а пьес. А те, в свою очередь, про нас с вами. Которые здесь и сейчас, вот в этом конкретном отрезке времени, текучие, меняющиеся, чувствующие. Театр.doc — театр документальный, а значит фиксирующий реальность вот такой, какая она есть, и проигрывающий ее на сцене. Спектакли — это и не спектакли вовсе, а так, причесанная и чуть подобранная реальность, свидетелем которой мы становимся. И так во всем. Актеры играют в том, в чем пришли. Минимум декораций, музыка — не инструмент, а часть истории, никаких лишних деталей.

Моноспектакль «Путь к сердцу» Игоря Стама (на сцене, кстати, тоже Игорь Стам) сделан без излишеств. Тут нет декораций. Так, номинально, — стул, лампа, тело. То самое, которое истрепано жизнью с невозможной женщиной и вообще ни черта не помогающим мирозданием, на которое всю жизнь уповал. Все еще дышит, готовит, рассказывает, ест, любит Италию. Или уже ненавидит, пойди разбери. Это история, рассказанная, наверное, уже в тысячу раз самому себе и не единожды кому-то, желающему послушать. История о пути к ледяному сердцу через годы терпения, непонимания и капрезе.

Это спектакль о нелюбви. Или любви, но очень больной, жестокой, словно вырубленной из ледяной глыбы, не тающей даже под жарким сицилийским солнцем. Ее будто бы с ножа ешь, обливаешься кровью, песто, соком томатов, жрешь, теряешь человеческий облик. Именно про такую любовь пишут песни, стихи, пьесы. Рассказывают с надрывом молчаливому слушателю и запивают чем покрепче. Потому что слова обжигают рот, но держать их в себе столько лет невыносимо.

Все это — монолог человека, всю жизнь любившего одну женщину. Его женщину, молчаливую, холодную, непонятную. У которой вся жизнь будто бы была одним экселевским файлом, программой, часами на Спасской башне. Шла независимо ни от чего, потому что так надо.

На фоне всего этого Италия, ее упоминание, ее музыка, язык, культура выглядит как насмешка. Плавящиеся пыльные остатки римской империи. Шумные говорливые смешливые люди. Ленивая душная сиеста. Бешеная, опасная, будоражащая кровь коррида. Увлекающие, разжигающие, яркие танцы.

Всего этого не было в их жизни. Только глухой отголосок той самой Италии и ее кухня, приготовленная русскими руками из русских продуктов и приправленная тоской. С мирозданием вприкуску, которое им в помощь.

Делать спектакль одному — это всегда сложно. У тебя нет режиссера, который направит, укажет путь или, наоборот, удержит от падения в бездну рефлексии. Ты как в той самой программе из 2000-х — сам себе и режиссер, и критик, и даже актер. Трамплина нет, а плыть надо. И остается одно единственное средство — спросить зрителей. Беда в том, что каждый, кто идет в театр, идет смотреть, в первую очередь, экранизацию того спектакля, который он уже себе придумал в голове. Повезло, если человек еще не знаком с пьесой и прочитал всего лишь описание, тогда есть шанс.

Так вот, этот спектакль, в отличие от его лирического героя, живет и меняется, как ему и положено. Иронично, даже можно сказать, что каждый раз ищет новый путь. Скорее всего, мы с вами посмотрим два разных спектакля, но рассказанные одним и тем же голосом и повествующие об одном горе. Наверное, в этом и заключается прелесть современного театра, создающего не спектакль как таковой, а художественное событие.