СГОРЕТЬ КРАСИВО

«Разбойники» в Театре Маяковского заинтересовали меня еще когда я только увидела объявление о премьере жанром спектакля: он был определен как «поэтическая бойня». Что ж, интерпретация трагедии Фридриха Шиллера режиссером Евгением Закировым действительно была бойней. И действительно — поэтической.

Сначала меня привлекли декорации: похожие на студенческие парты лаконичные горизонтальные мраморные блоки напоминали грозовое небо, намекающие, что что-то грядет на семью фон Мор. За спектакль столбы превращались в лавочки, праздничные столы для графского праздника, лежбища разбойников, окопы и, конечно, гробы и могилы. Интересно, что в первом акте блоки находились еще на сцене: герои могли прятаться за ними, ползать между и теряться в их рядах. Во втором же они оказались на потолке — от зоркого взгляда судьбы теперь не скрыться никому, поступок каждого был как на ладони.

Потом меня удивил язык: переводной шиллеровский текст тонко и органично мешался с современным. Главный герой Карл фон Мор называл невесту Амалию солнышком, а себя — зайчиком, разбойникам был нужен «этот case» — так они называли план ворваться в замок семьи фон Мор. Но параллели между прошлым и будущим на этом не заканчивались: вплетенные в речь героев монологи, прямые обращения в зал — все это стало крепкими канатами, связавшими 1781 с 2025. И, как оказалось, за два с половиной столетия изменилось не так уж и много: декорации другие, речь иная, а вот жажда власти и зависть, слепая вера в то, что мир можно изменить насилием и кровью — те же.

История в спектакле идет в соответствии с оригиналом и начинается с предательства младшего брата Франца фон Мора (Кирилл Кусков): своему больному отцу графу Максимилиану (Андрей Гусев) он подсовывает подложное письмо старшего сына Карла (Макар Запорожский), в котором говорится о его преступлениях и прегрешениях в Лейпциге вместо достижений. Разочарованный отец под чутким руководством младшего брата (и его же рукой) составляет письмо, в котором отказывается от сына и лишает его наследства.

Карл тем временем вместе с компанией студентов мечтает изменить мир. В трактире идеи просвещения соседствуют с идеями благородных грабежей, насилие где-то рядом с чтением книг — горячие сердца хотят попробовать все в этой жизни. И вскоре им выпадает эта возможность. Карл, узнав, что его отец отказался от него, переживает тяжелейшую трансформацию — одну из самых страшных в спектакле. Не теряя своего обаяния, он приобретает что-то звериное и вместе с этим — одинокое.

Карл с бывшими студентами сбегает в лес: вместе они становятся разбойниками — настоящий live fast die young. Студенческие пиджаки они сменяют на одежду разбойников, чем-то напоминающую форму современных частных военных. Путь насилия поначалу страшно веселый: бегай себе по лесу, бросайся на вельмож, дерись, пускай кровь — все дикое выходит из героев наружу. В сценах убийств Евгений Закиров щедро добавляет в спектакль символов. Кровь, которая льется здесь рекой, — это лепестки цветов: они выстреливают из разных частей сцены, а в конце и вовсе сыплются с потолка нескончаемой стеной — символом жестокого нападения на замок. Все убитые превращаются в обезличенные ростовые куклы: перед смертью равны все.

Новоявленным разбойникам хоть и кажется, что они дышат полной грудью и наконец-то полностью свободны, но очень скоро эта свобода превращается в удавку. Один за другим они теряют смысл этой запальчивой бойни — один плачет по ночам, другой готов сдаться и пойти на сделку с властью, третий задумывается о предательстве. Карлу все труднее и самому сохранять боевой дух: он потерял свои корни, но, кажется, так и не обрел другие — пустоту в нем не заполнить ни деньгами, ни грабежами.

Тем временем в замке свою звериную сущность показывает Франц. Ведомый жаждой власти, черной завистью и собственными комплексами, обманом он получает трон графа. Упиваясь властью, он заковывает собственного отца в башню, пытается силой заполучить невесту брата Амалию и вымарать имя Карла из истории семьи, но раз за разом терпит поражение. И хотя бутафорский атрибут и персонажи не дают нам забыть, что семья фон Мор не в лесу, а среди гобеленов и дорогого хрусталя, лаконичность декораций напоминает — не так уж сильно вельможи и разбойники различны между собой. В конце оба брата оказываются в углу, словно загнанные раненые животные: и только один из них — Франц — сам перегрызает себе горло, отказываясь нести ответственность за то, что он сотворил, а Карл находит силы принять последствия своих действий.

Отдельно стоит сказать про Амалию — невесту Карла. Ей выпало быть единственным женским персонажем в этой бойне, и актриса Кира Насонова блестяще справилась с ролью. Яркая, смелая, острая на язык, она не стесняется говорить то, о чем думает, не боится ни Франца ни разбойников. Амалия — ни в коем случае не дама в беде, она — истинный рыцарь. Амалия борется за себя: не дает Францу получить над ней власть и не сгибается под обстоятельствами. Она борется и за любовь: хранит верность и преданность Карлу, когда считает, что он мертв, и прощает, когда видит, кем он стал. Если бы я выбирала, кто из персонажей пьесы настоящий герой, я бы выбрала Амалию.

«Разбойники» выдерживают тонкую грань смеха и слез — не успеваешь заскучать ни от веселья, ни от печали. Артисты дают достаточно иронии, но не опускают ее в фарс, добавляют эмоционального накала, но не погружают зрителя в беспросветную трагедию. Насилие и драки здесь изображены на грани комедии — несмотря на мрачность происходящего, в сценах битв с представителями закона ощущается легкая театральность, даже какая-то сказочность. Потому что худшее — внутри, и размахивание мечом — это последствие, а никак не причина.

В конце спектакля тьма внутри Карла забирает у него всех, кем он дорожил, и у него не остается ничего, кроме искупления: да, скорее всего, его ждет вечная каторга или смертная казнь. Да, погибшие от его руки и из-за него не вернутся, но у него остался, возможно, единственный шанс сделать что-то хорошее — и он выбирает сдаться и тем самым озолотить бедную крестьянскую семью. И тучи наконец-то рассеиваются, а сцену озаряет рассвет — яркий, слепящий, дающий надежду.