Каждый фильм имеет свою целевую аудиторию. Как мультфильм про говорящих зверьков практически всегда создаётся с упором на детей, так и мелодрамы обычно (успешно или не очень) подстраивают под «женский взгляд». Судя по зрителям, с которыми мне довелось разделить один зал в премьерный день показа, целевая аудитория фильмов про войну — сорокалетние мужчины со склонностью пить пиво всегда и везде.


Впрочем, «Красный призрак» — не обычный фильм про войну, который среди подобной аудитории, привыкшей наблюдать за красноармейцами через объектив старой советской псевдохроники или штампованных под ежегодный День Победы сериалов на первом-втором-десятом канале, популярности скорее всего не сыщет. Самое точное описание человека, которому понравится «Призрак», на мой взгляд, это непритязательный фанат Тарантино и его «Бесславных ублюдков».

Это кино — действительно едва ли не переосмысление тарантиновских штампов, настолько в нём отдаётся и стиль подачи, и сосредоточение на диалогах, и обязательное кровавое месиво, разве что привычную затянутость фильмов Квентина не завезли. Сложно сказать, хорошо это или плохо — картине действительно не хватает хотя бы десяти минут раскрытия межличностных связей между персонажами, чтобы кульминация ощущалась острее и тяжелее. С другой стороны, действие практически не проседает, хотя режиссёру очевидно доставляло неприкрытое удовольствие снимать каждую сцену подольше, отсыпать в появления Призрака перенасыщенного пафосом слоу-моушена и возводить в некий абсолют напряжённость момента, будь то смерть или почти волшебное воскрешение персонажей, которые, казалось бы, точно погибли.


Так ли ужасен ярлык «калька на Тарантино», который, предполагаю, закрепится за фильмом? Принимая во внимание, что это действительно редкий случай, когда картина про войну не становится рассадником политической пропаганды или бесконечным пресным воспеванием подвига солдат/девушек/детей/стариков/собаки/кого угодно, простить очевидные заимствования фильму можно. Тот же гауптштурмфюрер — «палач Браун», — едва ли не напрямую наследует черты Ханса Ланды, пусть и не настолько карикатурно по-немецки холоден и циничен. Да и в целом, если подумать, от «Ублюдков» в «Призраке» только огрызок Ханса Ланды и стиль — настолько камерное это кино.

Здесь всё действие, по сути, представляет собой один день. С оговорками и экспозицией, но основные события и персонажи появляются (и исчезают) в пределах суток и двух кровопролитных сражений. На кровь картина совершенно не скупится — умирают, если пересчитать в процентах, практически все. Не скупится картина и на шутки, такие непривычные жанру военного кино — чего стоит только уместное изображение гауптштурмфюрера в деревенском советском платьице в цветочек. Это на удивление не походит на насмешку или шарж, дескать, посмотрите, как несостоятелен немецкий генерал — скорее, это просто хорошая шутка. Да и очков палачу Брауну добавляет — какой такой простой человек пробежится голыми ногами по суровому советскому снегу?


С персонажами картина вообще обходится хорошо. Не слишком обожествляет советских солдат и не слишком демонизирует немцев. Все хороши и все убивают — как, собственно, и должно происходить на войне. А здесь и сама война далеко, её отголоски чувствуются только в наличии «врагов» и «своих», в беспрекословном делении и нужде избавиться от противника. У солдат же в основном вообще нет имён. Вспоминаются разве что Костя да Вера и Гюнтер с Брауном — остальные, что из красноармейцев, что из нацистов, остаются в памяти как дед, Юра Борисов да мудак-немец, а кто-то и вовсе не остаётся. Это, может, и передаёт незначительность отдельных людей на таком масштабном ристалище, как мировая война, но всё равно отдаёт привкусом незавершённости. Вы либо, как Нолан, вообще забудьте про имена, либо уж пробросьте в разговоре хотя бы клички, потому что читать в титрах на втором месте вместо имени персонажа «Простачок» — незавидное удовольствие.

Снята лента, даже с оговорками на почти покадровые цитирования чужих фишек и приёмов, очень красочно. Несмотря на белоснежную зиму картинка не ослепляет, пусть иногда и создаётся впечатление, что фильм снят в сепии — настолько однообразны серо-бурые тулупы советских солдат. Вот тулупы, снег и кровь да грязно-болотная форма немцев — всё, что было в распоряжении режиссёра и оператора, и даже с этим набором абсолютно неразнообразных и ярких цветов они смогли создать сочное, контрастное и не уплывающее в типичную для военного кино серость изображение.

Другое дело, что сценарного мастерства, будь то тарантиновского или вообще в принципе какого-либо ещё, фильму не хватает. Кроме кольцевой композиции, к тому же отражающей и то, как Красный Призрак привёл народ от страха перед врагом к решимости, особых изысков в истории не наблюдается. Она часто строится на случайностях, и если в случае самого Призрака это хоть как-то можно оправдать попыткой представить его почти советским супергероем, у которого вместо денег или бати-криптонца только винтовка и сила претенциозной молчаливости, то в остальном картина — это рояль в кустах, помноженный на орлов из последней части «Властелина Колец». При всём этом потуги на псевдоромантическую линию (слава богу, ничем не закончившиеся) и абсолютно нереалистичное противостояние семи человек и нескольких грузовиков немцев (извиняюсь, но дважды — серьёзно?), не являются тем, что заставляет ударить себя ладонью по лбу, и почти даже принимаются разомлённым сердечком как что-то стоящее. Вот клишированная и едва ли не комичная «финальная битва» — нет. Настолько неестественно вставленная в до мурашек ощущающийся реальным бой, эта битва полностью выбивает из колеи. Кажется, будто из претензии на супергероику, приземлённой и лишь иногда навевающей привкус комиксоидной избыточной пафосности, фильм перекатывается в самую что ни на есть настоящую супер-гипер-мега-чудо-жвачку с клишированным злодеем и не менее клишированным героем, резко утратившим весь свой шарм.


Создаётся ощущение, что ещё на этапе планирования авторы картины — сценаристы, режиссёры, продюсеры, кто угодно пятый-десятый — не смогли выбрать, насколько повышать градус нереалистичности и, не побоюсь сказать, чудо-магии. Они могли оставить Призрака человеком, но сделали блёклым и плоским мужичком, слава богу, без латексного трико, со страниц комикса восьмидесятилетней давности. Они могли не вставлять до абсурда смешные сцены, где герои-красноармейцы кажутся неубиваемыми, а немцы отходят в мир иной с полпинка. Они могли не превращать войну в аттракцион, где нужно шлёпать бобров молотком по голове, параллельно глядя, чтоб пропущенный бобр не дал сдачи.

И тем не менее, уже упомянутая кольцевая композиция будто бы нивелирует все эти очевидные огрехи. Пусть вся кровавая банька завёрнута в фантик эпичности, выкрученных на максимум как гиперреализма, так и полного сюра, и красивого, но до того знакомого саундтрека, что полчаса голову ломаешь, где ты это раньше мог слышать; пусть персонажи за достаточно короткий по современным меркам хронометраж не успевают создать ощущение сплочённости и перестать работать, как отдельные фигурки на шахматной доске; пусть гауптштурмфюрер затыкает за шиворот по части харизмы всем остальным вместе взятым и крадёт каждую сцену, оставаясь притом совершенно неинтересным; фильм не заставляет плеваться и ругать Минкульт, что дали такому позору прокатное удостоверение, чтоб катался по кинотеатрам и подвиг советских солдат позорил.


Отнюдь. Отнюдь и прошу прощения. Не приведи Господь думать, что «Красный Призрак» насмехается над солдатами и их подвигом. Окститесь, покайтесь и съешьте шоколадку.

Единственное, в чём можно усмотреть насмешку, это в лени создателей выбрать для надписи «Красный Призрак» на первом промо-постере что-то кроме шрифта, слишком сильно отдающего логотипом «Красного октября». В остальном же вся эта абсурдная сюрреалистичная игра в кошки-мышки, вся демонстративно пролитая на белый снег алая кровь, все анекдоты про англичан, французов и русских играют на один образ. На образ Красного Призрака — не странного человека без прошлого и будущего. Не отчаянного мстителя, сносящего бошки фашистам, как заправский охотник белкам их ни в чём не повинные глаза. Не пресловутой агитки и образа непобедимого русского.


Красный Призрак — не человек, не титул и не звание. Это дух. Это символ. Красный Призрак — он, как Феникс, возрождается там, где вот-вот умрёт надежда. Он — сила, присущая каждому, готовность бороться и спасать. Это солдаты, прикрывающие друг друга, это деревенские жители, вилами разбивающие пришедших фашистов, это легенда, поднимающая дух.


Может, Красный Призрак им привиделся. А может, Красный Призрак — все они.


Кто знает. Фильм задаёт и отвечает на один вопрос, и отвечает красноречиво: сила в единстве, а один в поле, может, и воин, но вместе — легче. И так — победим.