Спички и взрослым не игрушка

Как часто мы задаемся сложными и порой жестокими вопросами к самим себе? И как часто наш ответ лаконично правдив, а не носит в себе оправдания, попытки обвинить других в проблемах, отговорки и остальную шелуху?

В полумраке кухни, ставшей местом для исповеди, у зрителей нет шансов не заглянуть в глаза своим страхам и демонам, ведь кристальная и пронзительная честность героини ведет их на столкновение с этими скалами. Семья, театр, философские изречения, быт, литература – через разные темы актриса познает саму себя, давая пищу размышлений и для присутствующих, и забирается в покрытые сомнениями и дрожью совести дебри подсознания в поисках своего я. Путь сложен, ранит по самому больному терновыми шипами, и внезапная толика юмора, блеклостью прослеживаемая в длительном монологе, – как глоток свежего воздуха в окутанной дымом переживаний кухне.

Терпкости добавляет аромат серы, порой дурманящий голову и не дающий сосредоточиться, ведь на каждый вопрос (всего их 60) зажигается спичка, которая становится символом перехода на новую ступень размышлений. Огонь служит одновременно и придающим атмосферности атрибутом, и единственным источником освещения, и, главное, проводником к отдающей солью истине: в темноте никто не увидит слез, так нужных для освобождения от оков ложных представлений и шагов к настоящему. Оттого грань между зрителями и героиней стирается парой движений ластиком, полностью погружая в дым мыслей, и мрак связывает разные души воедино в их стремлении понять себя через историю одной актрисы, желающей жить, зная свое я.

Знакомо до кома в горле, согласны?

Одна из основных тем моноспектакля – вопрос обыкновенности человека, можно ли вообще использовать прилагательное «обычный» по отношению к личности? Это остросоциально, затрагивает струны души наравне с историей героини, стирающей маску актрисы вместе с макияжем и возвращающейся через такой переход к состоянию женщины с проблемами в семье. Обычная ли она? Нет, и ответ скользит через весь спектакль то полупрозрачной тенью, то плотным туманом, постоянно напоминая о собственном присутствии и оседая внутри вместе с запахом серы. Местами это происходит болезненно, словно часть трепещущих сломанными крыльями бабочек переживаний героини оживает в других душах, а выражение «побудь в моей шкуре» приобретает все большую реалистичность.

Особая изюминка, набирающая силу с течением времени: теряется понимание, где заканчиваешься ты, а где начинается чужая история. Слияние разумов и сердец идет не только через монолог, но и ассоциации, подсознательно считываемые располагающими к честности и обнаженной откровенности: разговоры на бытовые и философские темы, окутанная полутьмой кухня, тлеющие огоньки, дым. Напоминает момент, когда можно выдохнуть после тяжелых дней и снять изношенные маски, выпуская себя на волю фениксом и рефлексируя о чем угодно, поэтому в спектакле и трудно (почти невозможно) не найти отражение части своих суждений, опасений и надежд.

«Девочка и спички» – обжигающая в моменте пощечина необходимости быть честным и признавать свою сложную многогранность от и до, послевкусие от которой будет виться вокруг дымом горящих спичек и вопросом «А знаю ли я себя?».