«Спектакли могут быть на разные темы, в разных формах, на разном театральном языке, но внутри должна родиться семья»

– Сначала, да, я был приглашенным артистом. А где-то полгода назад Олег Евгеньевич [Меньшиков] (прим. ред. — художественный руководитель театра) предложил, чтобы я что-то поставил здесь, в театре Ермоловой. Я же не только актер, но еще и драматург и режиссер. И уже в процессе дальнейшего знакомства я стал постоянным сотрудником театра. Собственно, потому я и куратор этого проекта.

(прим. ред. — Премьера спектакля «Форрест», режиссером которого стал Ринат Ташимов, состоялась 18 октября 2022 года)

– Да, в Екатеринбурге был Центр Современной Драматургии. Одной из отправных точек в жизни театра стал проект «Драматурги ставят драматургов». Именно там я и еще несколько человек родились как режиссеры. И уже в дальнейшем я стал руководить ЦСД. Непродолжительное время, но все-таки.

Вот там, в ЦСД, каждый мог попробовать что угодно и когда угодно. Репетиции шли двадцать четыре часа в сутки. У кого-то они из-за маленького пространства театра и загруженности начинались в два часа ночи. И вот в этом безумном хаосе и бульоне, мне кажется, родилось очень много классных текстов и спектаклей. Там выросло много хороших творческих людей, которые любят театр и занимаются им.

Это действительно важно, чтобы была такая возможность. Но в случае с ЦСД, так как площадка была маленькая, мы могли рисковать. Причем рисковать максимально, насколько это возможно. Практически любой мог зайти к нам с улицы в театр и сказать: «Я хочу себя попробовать в чем угодно».

Была даже история, я как-то вышел на крыльцо, а там девушка сидит. Оказалось, ей негде было жить. Спрашиваю: «Ты общаться с людьми умеешь?». Она говорит: «Умею». Ну все, вот тебе койко-место, на первое время вот такая зарплата, ты будешь у нас администратором. В этом смысле у нас там была дико андеграундная тусовка, безумие полное.

А сейчас то, что мы делаем в театре Ермоловой в рамках ПРОЕКТА [1,5], все-таки предполагает, что в резюме у режиссера уже есть какой-то опыт.

– Нам неважно наличие профессионального образования. Потому что опыт других театров, допустим, Центра им. Мейерхольда, показал, что театром можно заниматься и без соответствующего диплома. Но для участия в проекте нужна команда хотя бы из режиссера и художника – это минимальное условие.

У нас нет возрастного ценза, нет критериев, какой опыт должен быть. Если вдруг в проект захочет подать заявку какой-нибудь великий режиссер, то мы, конечно же, его возьмем. Но маловероятно, что такое случится.

Молодые и начинающие режиссеры очень редко имеют возможность сделать постановку на большой сцене. Как правило, им дают экспериментальные малые сцены или какие-то эксклюзивные пространства. А в этом проекте мы готовы рисковать.

Это для меня основная миссия – дать моим коллегам, таким же молодым режиссерам, как и я, что-то сделать на большой сцене. Дать им шанс поставить спектакль на Основной сцене.

– Я не думаю, что это форма посередине. Небольшой бюджет связан с нашим желанием дать большему количеству режиссеров сделать постановку. Я как человек, у которого бюджет спектакля мог быть две тысячи рублей, и как человек, который делал проекты (не буду их сейчас озвучивать, пусть будут «какие-то проекты») с бюджетом в десятки миллионов, понимаю, что на качество спектакля это не особо влияет.

Малый бюджет в некотором смысле может подстегивать воображение художника, чтобы родилась определенная форма и продиктовала эстетическую линейку.

— Вот вы озвучили, а я раньше об этом как-то не задумывался. Получается — да. Но в наш проект можно подаваться с текстом неизвестного драматурга, а можно с Чеховым. Среди поданных заявок есть авторы, которые мне неизвестны, хотя я слежу за процессами современной драматургии. А есть прямо имена-имена.

– У нас есть коллектив театра, и сначала мы, конечно же, будем обсуждать все вместе, высказывать свои мнения. Но, в конце концов, решение будет за Олегом Евгеньевичем.

Все заявки, которые сейчас приходят, талантливые и очень интересные. Даже если идеи не до конца сформированы, они в любом случае очень любопытные и затрагивающие какие-то важные темы. И вот тут есть важный момент. Дело в том, что в нашем проекте нет никакой тематической рамки. Никакой жанровой. Это было мое немного эгоистичное намерение как куратора. Все для того, чтобы концепция у проекта выстроилась естественным образом – и тематическая, и эстетическая.

В результате финальная троица спектаклей сформируется, условно говоря, как на кастинге в кино, – вот приходит режиссер и зовет артистов на пробы, зная точно, что они классные. Может, он с ними работал, может, он их где-то видел – он знает, что они крутые. А надо, например, сыграть семью. Но она выстроится, только если один подходит ко второму, второй — к третьему.

В нашем проекте – то же самое. Спектакли могут быть на разные темы, в разных формах, на разном театральном языке, но внутри должна родиться семья. Семья спектаклей. Отбор будет проходить с этой точки зрения в первую очередь.

– А вот это вряд ли. Вероятность этой нарративной связи очень мала. Но почему нет? Вдруг какие-нибудь три режиссера об этом бы договорились... Было бы очень любопытно, если бы такое произошло. Только чтобы такое случилось, нам нужно было выстраивать опен-колл с таким коридором. Но мы этого не сделали.

– Не уверен, что это может произойти прямо вот так. Потому что нет цели уносить вовне, мы хотим все в свою корзинку складывать. Но, думаю, если какая-то работа не уложится в рамки самого проекта, а нам покажется, что это именно то, что нужно нам, нужно зрителю, нужно времени, скорее всего, мы предложим сделать ее вне рамок проекта. Такой возможности не исключаю и буду очень рад, если это произойдет. В конце концов, у нас еще есть Новая сцена, на которой тоже происходят свои процессы.

– Обычно работы, которые появляются через опен-колл, реализуются на малых сценах. Экспериментами на большой сцене отличался, пожалуй, только Центр им. Мейерхольда. Но и Центр им. Мейерхольда был уникальным театр с уникальным форматом.

– Если бы я это знал, то уже стал бы живым классиком. Но как ученик уральской школы драматургии могу сказать, что формула хорошей работы есть. О ней всегда говорит [Николай Владимирович] Коляда (прим ред. — российский драматург). Правда, по поводу текстов, но я думаю, это касается и спектаклей. Формула эта состоит из четырех слов: мысль, слово, характер, боль.

Я сейчас занимаюсь педагогикой, преподаю в ГИТИСе студентам Олега Евгеньевича, которых он набрал в этом году. Я все время эту формулу им транслирую, по ней сверяю, о чем идет речь.