Парадоксы — это одни из самых интересных вещей, через призму которых можно рассмотреть абсолютно любой предмет, любое событие, любое явление. Уловка-22 — такой же парадокс, не самый общеизвестный, но довольно интересный. Особенно интересно то, как четко в него ложится ситуация с актерской профессией в российском кинематографе, более всего в ее восприятии массовым зрителем.

В своей сути уловка-22 есть манипулятивное правило, подразумевающее два взаимоисключающих условия, которые парадоксально приводят к единому результату. Возникает вопрос, как это — думать о кино через призму каких-то правил, если таковых между зрителем и актером попросту не существует; в данном контексте эта уловка подразумевается скорее как эффект, чем условие. В том и ее интерес: противоположные мнения почему-то имеют один вывод.

В российском кино, а скорее в реакции российского зрителя, такая уловка поджидает любого профессионала, мечтающего об актерской славе. Вопрос, важный и фундаментальный, для всех тех, кто переступает черту мыльных опер с телеканалов и вступает в «высшую лигу» — это вопрос о популярности. Как это — быть популярным актером в России?

Ответ же очень непрост, потому что, в свою очередь, зрителю интересен вопрос другой:

Один из возможных вариантов ответа на оба вопроса, а точнее, один из аспектов, на которых строится суждение в парадигме популярности и качества, это количество фильмов, в которых снимается тот или иной актер. Если снимается, значит, зовут. Если зовут, значит, актер неплох. При этом, если снимается, значит, чаще мелькает, значит, становится известнее. Звучит донельзя просто.

Казалось бы, все в плюсе, но отчего-то в массовой культуре российского зрителя закрепился штамп, неласково обозванный «синдромом Александра Петрова». Для зрителей постарше — «синдромом Данилы Козловского». И так далее, по возрастающей. Здесь простая концепция «много снимают, значит, хороший актер» встречается с непробиваемой и необоснованной агрессией, базирующейся скорее на постулатах «раз снимают, значит, проплатили» и «как будто в России других актеров нет». Актеры есть, и фильмы с ними есть, но отчего-то концентрация на одном человеке вызывает у зрителя скрип зубов и желание штурмовать павильоны с вилами и факелами наперевес.

Так и выходит, что уловка-22 в российском кино звучит скорее как уловка популярности. Может казаться, что это грубое преувеличение, но примеры показывают, что подобное отношение к актерам — не выдумка и не гиперболизация. Начиная от Дудя, на интервью спрашивающего восходящего к кинематографическому Олимпу Юру Борисова, как он относится к прозвищу «новый Петров», и заканчивая одним из многих постов в соцсети Твиттер, транслирующим мысль, что Любовь Аксенова — «Петров в юбке», на который сама актриса отреагировала очевидно негативно. И если бурлящее негодование кипит настолько, что обжигает самих актеров, значит, бурлит сильно.

Ответа уже на этот вопрос нет. На то уловка-22 и парадокс, что не имеет решения. Не меняя самой системы ценностей, где актеру нужны роли, а зрителю — лица, трудно изменить факт, что быть популярным, востребованным и любимым киноактером в России — работа совершенно неблагодарная. В точке встречи кино и его восприятия зрителем сталкиваются твердолобость до обожествления влюбленных в старую школу и советское кино людей и воспитанная то ли разнообразием западных кинофильмов, то ли негативной коннотацией любой стабильности человека, в какой бы позиции он ни находился (будь то представитель власти или школьный учитель, дескать, засиделся) нелюбовь к отсутствию перемен людей помоложе. И там, где они сталкиваются, новый актер, занимающий хоть немного более двух ролей в кино за короткий промежуток времени, никак не поборет ни глупое «раньше было лучше», ни бессмысленное «опять пихают одного и того же».

В сухом остатке массовый зритель, не углубленный и не ценящий российский кинематограф, нераскрученных актеров попросту не знает, а тех, кого знает, судит за их продвижение по карьерной лестнице и субъективное отсутствие таланта. Тот человек, который русское кино наблюдает исключительно мимолетно, всплывшими постерами или трейлерами перед роликами на видеохостингах, очень сильно подвержен когнитивным искажениям. Проще говоря, его мозг всего лишь обманывает его, подсовывая легкое решение «да этого актеришку проплатили», вместо долгих размышлений, что популярные актеры снимаются в лентах с большим бюджетом, следовательно, имеющих средства на продвижение, из-за чего реклама именно этих фильмов гораздо более распространена, чем реклама любых других.

Кроме того, по эффекту, имеющему претенциозное название Баадера-Майнхоф, человек, однажды обративший внимание на какой-то объект, более склонен замечать его впоследствии, даже если концентрация этого объекта никак не изменилась. Вкупе с предыдущим упомянутым искажением такой зритель искренне уверен в том, что российское кино имеет одно, максимум два известных лица, что ухудшает парадоксально «уловку популярности». Ведь для такого зрителя лицо новое не означает долгожданное избавление от опостылевших уже лиц, оно скорее подтверждает идею о том, что в кулуарах российского кино одного актера с «вышедшим сроком годности» попросту меняют на другого.

А мы знаем, что среди российских зрителей в общей массе преобладает именно сообщество тех, кто и кино российское не любит, и на фильмы отечественные не ходит. Почему так, можно почитать здесь. Так и получается, что уловка работает и даже усиливает свой эффект, хотя, будь среди российских ценителей кино хоть немного ценителей кино российского, подобный парадокс и вовсе не имел бы места.

Может показаться, что с точки зрения же киноделов и представителей актерской профессии эта уловка не важна и может быть опущена, ведь на рабочий процесс съемок влияет мало. Все же это не так. За пределами одной ленты не вакуум со сферическими режиссерами-актерами-продюсерами, но целый мир промо-компаний, репутации, фанбазы и прочих немаловажных вещей. И так называемая «уловка популярности» трансформирует именно эту часть процесса, хотя и не затрагивает кино как единицу искусства.

Режиссеру свое кино еще нужно продать зрителю, и это — лишь часть проблемы, потому что актеру, в свою очередь, нужно продавать себя и тем, и другим — и режиссеру, и зрителю. Сделать первое сравнительно труднее, будучи не очень популярным, а второе — почему-то наоборот. Пресловутая известность накладывает на российского актера несмываемый штамп «заезженности», и если вовремя не пресечь скользкую дорожку скатывания в штамп «опять он» или «снова она», из этого болота потребительской, с позволения сказать, глупости выбраться практически невозможно. У уже упомянутых Козловского с Петровым, или у Светланы Ходченковой, или у Сергея Безрукова — вряд ли получится. Даже сейчас, когда у них относительно немного ролей, эти люди популярны по причине своей популярности, как бы тавтологично и бессмысленно это ни звучало. Их знают, потому что знают, их вспоминают, потому что знают, их не воспринимают, потому что знают.

А, возвращаясь к функции «продажи» своего лица, для актера важно не иметь остро негативных ассоциаций со своим именем. В конце концов, что «продает» актера? Хорошая игра, качественный послужной список, репутация. В период сближения фронтов киноделов и фанбазы через соцсети — и наличие этой самой фанбазы, а также умение верно с ней коммуницировать. Кто, как не преданный поклонник, расскажет массовому зрителю через все те же соцсети о своем кумире? Кто приведет друзей в театр посмотреть на любимого N? Кто покажет всем вокруг фильм с его участием?

Вот здесь и скрывается главный поражающий эффект парадокса. В российской действительности нет такой точки, где есть репутация, есть фанбаза и есть опыт, но нет негативной реакции от массового потребителя. Казалось бы, можно выбросить это за скобки, как в обсуждениях российских лент не учитывают «посмотрю обзор у Бэда»-ов и «снова снимут шлак»-ов. Только в вопросе актерской репутации такое не выбросишь, ведь отклик — это один из главных аспектов грамотного таргетинга следующих кинолент.

В итоге в этом уравнении остается свободной и не затянутой в сети парадокса лишь хорошая актерская игра. На нее не влияет ни популярность, ни общественное мнение.

Звучит слишком легко для такой масштабной и запутанной схемы; но в действительности — а что определяет качество актера в первую очередь? Профессионализм. А профессия актера — играть свою роль.

И, может, это не сделает его известным. И, может, это не избавит его от клейма «нового Петрова-Козловского-кого-угодно-ещë». Так или иначе, это оставит причину на его роли смотреть. Даже больше, убережëт от обвинения в однообразности, которым так любят козырять псевдо-критики.

Оставлю ли я вас с этим ответом? Нет. Как я и сказала, ответа у вопроса парадокса нет. Есть лишь шанс на его решение для конкретной личности, и остается только надеяться, что однажды хорошая актерская игра станет попросту мерилом профессионализма, а не аргументом в дискуссии об актерской популярности.

Тем не менее быть популярным актером в России — едва ли не отдельная профессия, требующая навыка постоянной борьбы с необоснованными претензиями. И все же с ростом индустрии не без помощи стриминговых сервисов подобная проблема заметно исчезает сама собой.

Значит ли это, что рано или поздно массовый российский зритель перестанет судить однобокими категориями? Возможно, и значит, ведь с ростом киноиндустрии неизбежно растет и ее аудитория.

А нам, ценителям, видимо, остается ждать. Ждать и ценить.