Ошибка 404: любовь не найдена

Как поставить на сцене большой роман, не потеряв смыслы и истории, заложенные в нем? А цикл-семитомник? За одну постановку, несомненно, невозможно. Вот тут-то на помощь и приходит уже не новый, но вполне устоявшийся тренд — сериальный спектакль. Вокруг вселенной таких спектаклей нередко возникают «фан-клубы»: зрители, уже знакомые с предыдущими «сериями», узнают друг друга на следующем спектакле и начинаются обсуждения. Постановка становится отдельным миром, который можно всегда открыть заново, расширить его восприятие.

В рамках экспериментальной программы «ЧЕТЫРЕ. Современная режиссура в Каменноостровском театре» режиссер Денис Хуснияров вместе с драматургом Асей Волошиной взялись за постановку монументального произведения французского классика Марселя Пруста — цикла из семи романов «В поисках утраченного времени».
В театральном сериале по мотивам семитомника запланировано три части, две из которых («Свер[ш/ж]ение романа» и «Сюжет(ы)») уже воплощены на сцене.

В первой серии «Свер[ш/ж]ение романа» зритель погружался в архитектуру текста и знакомился с триединством Автор-Рассказчик-Герой, вместе с ними прогуливаясь по чертогам разума, запутанных и нелинейных. Ко второй части «Сюжет(ов)» зритель подходит уже с определенным знанием стиля повествования и образности. Мы знакомимся с другим триединством — героем Марселя на разных этапах его жизни, точнее, в разных его любовных состояниях.

Еще до начала действия на сцене сидят эти три Марселя — Марсель-I — Иван Кандинов, Марсель-V — Виктор Бугаков, Марсель-S — Сергей Стукалов. Их ноги находятся в бассейне с водой (а может, с застывшим временем?). Напротив каждого — бутылка с вином. Каждый из них находится в своем измерении времени, но они существуют в диалоге друг с другом, словно старые друзья, перебирая давние (и будущие) похождения.

У каждого из них своя прекрасная дама, героиня романа — первая любовь Жильберта (Ольга Ванькова), недоступная и холодная герцогиня де Германт (Мария Сандлер), непостижимая и ускользающая Альбертина (Карина Разумовская). Его любовь к каждой из дам (хотя, скорее, не к самой даме, а к «отражению» себя и своей любви в ней) тоже отличается — от пылкой и неловкой влюбленности, служению идеализированному образу, до садомазохистской помешанности на обладании.
Все эти чувства подаются в рассказе уже безразлично и устало, а героини ведут себя так, словно они механические куклы, и даже выдают театральные ремарки. Зрителю напоминают — это все фикция, когда Марсели ломают четвертую стену и обращаются к залу.

Жильберта — словно из театра кукол, ее родители — из немого водевиля времен будущего пост панка, герцогиня — сама зритель из ложи, не играющая большой роли в жизни Марселя, ну, а Альбертина — лишь призрак, незаживающая рана.

В какой-то момент наступает осознание: это не зритель находится в разуме героя, а сам герой пробрался в поток сознания зрителя. Время ломается, поэтому разрушается и пространство — пленка покрывается рябью, декорации мешаются, а границы между сценой и залом не существует, как не существует и любви, от которой вечно бежал Марсель. Он настолько боялся этих чувств и того, что им будут обладать, что и сам спектакль становится безрезультатным поиском чувств. Остается только окунуться в застывший временной бассейн.